Принцип невмешательства - Страница 53

– Ясно. Сейчас куда?

– Давай сразу прошвырнемся по окрестным шахтам, покажу тебе вертушки в натуральную величину. Заодно на процесс посмотришь.

– Здорово. – Я на самом деле обрадовался. – То, что я хотел.

– Работа должна приносить радость, – хмыкнул в ответ Иван. – Хотя бы первые пару часов.

– Расскажи мне про устройство города и шахт, – попросил я.

– Показывать надо. – Он вдруг резко свернул из основного коридора в рекреационный закуток. Тут стояла пара диванчиков, столик, цветочки в кадках, да висели по стенам репродукции каких-то земных пейзажей.

– Здесь? – удивился я.

– Какая разница? Это у тебя нет управляющего чипа, а я могу работать из любого места города и шахт. – Смотри.

Он бросил наручный ком на стол.

И передо мной появилась трехмерная голограмма всех подземных сооружений.

– Впечатляет, – присвистнул я. – И где тут что?

– Сверху вниз: шлюзы на поверхность – основной, резервный и аварийные. Далее подземный космодром. Сейчас в работе четыре грузовых шаттла и один пассажирский. Есть еще отдельные челноки руководства, но у них свой космодром, вот здесь.

– Это же секретные сведения? – я заозирался по сторонам.

– Разумеется. Но нас никто не слышит и не видит, уж поверь. А тебе все равно положено это знать. Космодром на глубине километра от поверхности. Он одновременно и пассажирский и грузовой, тут же происходит погрузка шаттлов. – Он показал на помещение размером с несколько футбольных полей, если верить масштабам. – А вот собственно Политаун – полтора километра вниз от космодрома. И если ты еще не офигел, то я сейчас скажу его размеры, и ты точно офигеешь. Три километра в высоту и шесть в поперечнике! И это не считая отдельных объемов под реакторы – они внизу – и гидропонные сады, которые тоже внизу.

– Зачем так много? Тут жителей-то на такие объемы не наберется.

– Зато просторно. Просто сам город находится как раз в месте, откуда начиналась разработка, этот объем все равно уже был. Вот и построили город, заодно укрепив грунты. Сейчас-то разработка по-другому идет, а раньше выгребали все что могли, рискуя обвалами и прочими радостями вроде тектонических разломов, куда уходил воздух.

– А в стороне штуковина почти с половину города – там живет правление?

– Ну да, все руководство, гарнизон и разные высокопоставленные гости и партнеры. Там же отдельный космодром, пусковые шахты, свои сады и реакторы. Считай, отдельный городок, вполне себе автономный.

– Удобно, – заметил я.

– Эф Джи там живет, например. Он – стратегически важная персона.

– А ты разве нет?

– Я тоже, но без меня можно обойтись, я ж ничего не решаю в плане управления персоналом, только участвую в управлении и проектировании систем.

– А это, значит, шахты? – Я показал рукой на разветвленную сеть линий, пронизывающих кору планеты километров на десять вглубь.

– Проницательный ты человек! – съехидничал Ваня. – Самое основное: не верхнем уровне находится завод по обогащению и переплавке руды. Тут по большей части полиметаллические руды, в том числе, содержащие селений – собственно, самое ценное, что тут есть, и что окупает все производство.

– Ну да, без него гиперпространство для нас закрыто, – согласился я. – А без межзвездных полетов человечество загнется быстро.

– Вот именно. Ладно, идем дальше. Как видишь, уровней разработки породы тут десятки, и все они соединены двумя основными шахтами, оборудованными грузовыми лифтами и прочими коммуникациями, в том числе нашими любимыми вентиляционными шахтами с вертушками. Технология налажена: лифт спускает комбайн на нужный уровень, и тот прямо с него начинает бурить породу. Вся разработка идет горизонтальными штреками, запас прочности потолков и направления вышележащих штреков рассчитаны с большим запасом, так что можно не опасаться за обрушения. За герметичность отвечают сами комбайны, которые оплавляют стенки штрека.

– А если тектонический разлом?

– Они легко находятся геозондированием, которое ввели после пары неприятных случаев. Мелкие – до трех метров в ширину – можно заделать тем же комбайном. Крупные стараемся обходить или ищем узкое место. Некоторые разломы у нас пересекают сразу несколько уровней, что усложняет обслуживание, но не смертельно.

– А пустая порода куда девается? На схеме не видно.

– Очень даже видно. Вот справа от завода на верхнем уровне. Видишь?

– Аварийный реактор и шахта на поверхность?

– Часть породы идет в реакторы, остальное вываливается на поверхность, либо складируется на заброшенных уровнях. Но дешевле прямо с завода по налаженной схеме вывалить наверх, чем раскидывать по старым штрекам.

– Резонно. Я смотрю, старые штреки закрываются?

– Почти. Туда ставятся шлюзы, чтобы экономить воздух, но с этим у нас как раз возникают некоторые проблемы. – Первый раз Иван начал говорить туманно.

– Какие? – Интересно, что может помешать запечатать старый штрек?

– Да есть тут одни… Погоди, у меня вызов. – Он отвернулся в сторону. – Да! Здорово, Ральф, что там у тебя? – Пауза. – Девятьсот восьмидесятая? Сильно заклинило? Ну так выгребайте его оттуда, в первый раз, что ли? Хотя, стой, я сейчас сам приеду. Жди.

– Проблемы? – с интересом спросил я.

– Причем именно те, на которых мы остановились. Сейчас все сам увидишь. Идем!

Видимо, транспортную капсулу он вызвал заранее, потому что она уже ждала нас на ближайшей станции.

– Ваш уровень допуска соответствует месту назначения, – проинформировала невидимая девушка из недр динамика капсулы. – Требуется проверка коллективного допуска или подтверждение ответственности. Подтверждаете ответственность? – Это она про меня, зараза.