Принцип невмешательства - Страница 102

102

– Хорошо, – как можно более нейтрально постаралась произнести Лена.

– Вот и чудненько. – Я запил последний кусок "пирога" "чаем" и поднялся. – Эта отвратительного вида штука – пирог. Очень рекомендую.

Я поспешил удалиться, пока девушка не завалила меня кучей вопросов.

– В те годы здесь работал филиал ада. – Ворон сидел в кресле перед камином, протянув ноги к огню, точнее, искусной его имитации. А мы слушали краткую историю планеты. – Юниверс Майнинг выполнила захват планеты настолько нагло и жестоко, что на Земле до сих пор не знают правды, а если узнают, ничего доказать будет нельзя, поскольку ни свидетелей, ни документальных подтверждений не осталось.

– А вы? – дрожащим голосом спросила Лена. После всего услышанного, она пребывала в шоке – оказывается, ее отец принимал непосредственное участие во всем том кошмаре, что творился здесь незадолго до ее рождения.

– А нас давно уже нет, – улыбнулся Ворон. – И доказывать что-либо мы не хотим. В конце концов, мы пришли к тому, к чему стремились. А справедливость… оставим ее тем, кто в нее верит.

– Жизнь под землей меняет мировоззрение, – заметил я.

– Мировоззрение меняет возраст, а где это происходит – не так уж важно.

– А что было потом? Когда вам удалось уйти сюда со спасенными людьми и оборудованием? – Лена хотела знать все подробности.

– Мы начали строить новый мир. Нам повезло, что мы остались отрезанными именно на нашем экспериментальном участке, где работала почти готовая экосистема, которая могла выдержать нагрузку в сотню человек. Таким образом, на тот момент у нас было около двухсот километров подземелий, чуть больше трехсот человек и все необходимое для развития.

– И как удалось выжить лишним двум сотням? – задал вопрос Шон.

– Не лишним! У нас каждый человек на счету. Но сначала было трудно – бывало, люди сутками сидели в кислородных масках, а есть приходилось не только живых улиток и грибы, но и сырую хлореллу. Но выжили все! Даже раненые. Нам хватило двух месяцев, чтобы расселить все необходимые бактерии и грибы по штрекам, благо технология к тому моменту прошла все лабораторные испытания и проходила полевые.

– Не все шло гладко… – вставил реплику Ястреб.

– Само собой! Поддерживать оптимальный газовый состав задача, прямо скажем, не из простых. Мы до сих пор работаем над этой проблемой, стараясь полностью автоматизировать процесс, но пока не пришли к однозначно верному решению.

– Долго вы просидели взаперти? – Эта история, по которой впору было снимать фильм, очень меня заинтересовала.

– Почти два года. Потом, основываясь на старых картах, сделали несколько выходов в заброшенные штреки, изучили их, и принесли туда жизнь… в прямом смысле. До этого находиться без скафандра там было невозможно.

– И вас не попытались уничтожить?

– Целенаправленно – нет. К тому моменту вокруг города уже сложилось некоторое общество – мародеры, бродяги, наркоторговцы, выращивающие плантации грибов, контрабандисты. Им постоянно не хватало пищи, воздуха, пространства и нужно было как-то выживать. Мы дали им главное – пищу и воздух, и за это нас уважают и опасаются – они думают, мы можем лишить их этих благ. Но это сейчас, когда уже сложно делить кого-то на "нас" и "их", а раньше без вооруженных конфликтов не обходилось.

– А что корпорация?

– Да ничего. Они свою задачу по захвату ресурсов планеты выполнили, а остальное их не интересовало. В том числе возможная утечка информации за пределы планеты – слухи пошли и без нас, а доказывать чего-либо уже бесполезно.

– Не очень понятна мне такая политика, – качнул головой я.

– Ты мыслишь другими категориями. А это бизнес – дешевле было нас не трогать. Как не трогают всех остальных, хотя тут картина другая – на них зарабатывают, так как приличный кусок дохода от наркоторговли идет в карман местному руководству. И это весьма жирный кусок, надо сказать!

– Как все сложно и запутанно! – брезгливо фыркнула Лена. – Да здесь половину населения расстрелять нужно! Не считая руководства!

– Это просто жизнь. – Ворон внимательно на нее посмотрел. – Такой ее делают люди и только они. Пока каждый не начнет жить по-другому, иначе мыслить, ценить другие вещи, ничего не изменится. И не в силах изменить это со стороны, даже насильственно – человек к этому должен придти сам. Каждый конкретный человек.

– Ага, человечество к этому идет уже которую тысячу лет, – парировал я. Этот вопрос волновал и меня. – И почему-то со стороны это выглядит, будто оно топчется на месте. Какие внешние факторы могут сподвигнуть основную массу людей заставить себя измениться? Религия? Допускаю, что в какой-то период времени она приносила некоторую пользу, но уже давным-давно этот костыль не имеет смысла. Демократия? Но это лишь слова, настоящей демократией даже не пахло. Глобализация и единое мировое правительство? Хм, пока наблюдается обратная тенденция. Интернет? Надо сказать, в свое время я делал на него ставку. Думал, что в глобальной сети человеку будет проще принимать общечеловеческие ценности, основываясь на мнении большинства, а оно, как правило, вполне адекватно. Но выяснилось, что людям легче в сети говорить одно, а на практике вести себя так же, как всегда, не меняясь в лучшую сторону. И вот у нас появились эльфы… – Все тут же посмотрели на Анвил, внимательно слушающую разговор. – Казалось бы, вот он – наглядный пример идеального развития человека. Надо сказать, какое-то количество людей действительно стремится достичь их уровня. Но только это те, кто и без всяких примеров со стороны умеет думать своей головой и жить, повинуясь не инстинкту толпы, словам с трибун или духовным лидерам, а всего лишь голосу собственного разума.

102